.
лили
Страница: 1
Сообщений 1 страница 4 из 4
Поделиться22020-10-01 19:12:38
Но он заговорил. Ну конечно. И почему многие люди считают, что просто сидеть рядом в молчании - это что-то из ряда вон выходящее, и называют это неловким молчанием, гнетущей паузой и черте знает как ещё. И обязательно надо начать трепаться о какой-нибудь ерунде. О погоде, например, или о чем-то другом, что их окружает в данную минуту. Прям чем старше человек, тем он все больше Капитан Очевидность. Всё-таки люди по природе своей стадные трусы. Так важно наладить контакт с тем, кого боишься, пока он не заговорил. А боишься все равно, пусть и подсознательно. Ведь пока он молчит - он сама неизвестность. И твоё параноидальное по природе воображение начинает выдумывать всякие небылицы о нём. А ты даже и не оцениваешь всю прелесть этого такого мимолетного момента по достоинству.
Надёжно спрятав нервный вздох, Лили судорожно начала анализировать слова, из которых состоял вопрос. Музыка. Оркестр. Ну и что на это отвечать? Оркестр как оркестр, дудят что-то там и побрянькивают. Лили не с чем сравнивать.
Хороший тамада. И конкурсы интересные.
- Да, - посмотрела на собеседника, покивала и мило улыбнулась. Интересно, этого достаточно, или он примет её за умалишенную? Впрочем, она почти ею и являлась. Даже справка имеется. Может показать, если дело будет совсем плохо.
Так. Бокал. Не важно что ты - шампанское. Вернее, важно. С тобой лучше.
Ощутив покалывающие искорки на своём лице, лёгкий фруктовый привкус игристого, пряное тепло, раскрывающееся ветвями где-то внутри, Лилиан заметно успокоилась, и внесла в мысленный список вещей, которые ей нравятся слово "шампанское". Список был ещё не таким большим после форматирования. И она даже не предполагала насколько он будет отличаться от старого.
Стало легче жить. Внезапно.
Ну что ж, незнакомец, давайте побеседуем, если вы не маньяк.
Вот зря она об этом подумала. Зря. Параноик она знатный, и заводится от одной даже собственной мимолетного мысли. Маньяк. Бал-маскарад. Маска и костюм, под которыми не узнать. Жертва - девочка, исчезновения которой в этой шумихе никто не заметит аж до завтрашнего утра...
Тщщ... Все нормально.
Ты ведь умеешь громко кричать, а худой коленкой мромеж ног можно обезвредить почти любого маньяка мужского пола. А этот точно мужского. Пришлось украдкой ещё раз осмотреть сидящего рядом, чтобы убедиться в этом. Случайно столкнуться взглядом. Покраснеть.
Успокаивать свою паранойю тоже приходилось самой. Обратный счёт от десяти.
- Мне не хочется быть кем-то другим, - честно ответила мужчине, пытаясь разглядеть его глаза за витиеватыми узорами маски. Сердце стучало уже не так часто, нежась в нескольких глотках алкоголя, и голос звучал непривычно уверенно, - А вам разве хочется?
Если ты маньяк, то да.
Вкрадчивый шёпот и странствующие полуулыбки только подпитывали догадки девушки. Это какой-то ненормальный, решивший поиграть в сказочника. И это только самая безобидная роль, которую он мог выбрать.
Да, вы уже выглядите очень-очень странно.
От последних слов сердечко Лили все-таки вздрогнуло и пришлось утопить его ещё в порции пузырьков, последних в её бокале.
Чего он хочет? Что за игру затеял? Ей взять и представиться Сарой сейчас? Да, это был бы выход. Остаться сидеть здесь, а не скакать козлом в дурацких конкурсах в кровавой битве за корону. Ведь он врядли станет. Максимум пригласит танцевать, а там уже и до двенадцати недалеко.
- Значит вы - Дэвид? - чуть резковатым движением, за которым пряталась дрожь, протянула свою записку незнакомцу.
Но безопасный ли это выход?
Для следующего: подумать, законно ли играть в такую игру
Поделиться32020-10-01 20:42:45
Все это время, проведенное в этом месте, в Башне. Все события, люди. Это все было на самом деле? Или было просто сном? Таким сном, как сейчас?
Вроде бы все происходит на самом деле. Ты слышишь голос, чувствуешь прикосновения, даже запахи. Но... нет. Сознание все равно невозможно обмануть до конца. Хоть и есть обходные пути, и можно заставить видеть, думать, чувствовать. Существовать. Все это может быть соткано из лоскутов разорванной памяти.
Как в Матрице, - проскользнуло в голове.
Чем она занималась все это время? Бегала, пугалась, говорила, злилась, пряталась, искала кого-то и снова убегала. Без конца. Замкнутый круг. Похоже на реальность, но не она. Так бывает только во сне. Вот только проснуться не получается.
Слишком долго. Нет, это не сон. Но что же это?
Почему с ней? За что? Когда это кончится?
Когда?
Она просто хочет выйти. Найти дверь. Открыть. Вздохнуть, ощутить, как свежий воздух пробирается внутрь легких. Ступить босыми ногами на землю, и почувствовать, как холодная и чуть влажная от дождя трава проминается мягким ковром. Как теплый летний воздух нежно щекочет колени, плечи и лицо. Поднять голову, и зажмуриться от яркого солнца.
Как мало нужно живому существу. Надо же.
Просто чтобы его отпустили и дали жить.
Потому что оно и создано для этого. И этот дурацкий вопрос "Зачем?" там покажется таким глупым, таким наивным.
Жизнь доставляет счастье. Жизнь - это и есть свобода. Просто осознаешь это, когда тебя лишают этого.
А Лили сейчас была не свободна. Она заперта. Внутри.
А там снаружи...
Пиииик, пииик, пиииик...
Тихий полумрак и тепло. Белые простыни и голые стены. Странный, но знакомый с детства запах. Полупрозрачные трубки послушными змейками лежат на коже. Мигают огоньки-светлячки на мониторе. И только ритмично запотевающая пластиковая поверхность напоминает о жизни, будто на секунду замеревшей.
Это действительно Матрица. Только на одну персону.
Пальцы все еще сжимали маленькие запястья так легко приподнятого над полом существа.
- Отпусти ее, Дормер.
- Я... - Лили с видимой внутренней борьбой приземлила девочку на пол, - Знаю почему ты боишься. И знаю зачем пугаешь, - отчужденно, все еще что-то осознавая, но глядя глаза в глаза, - Ведь ты и есть Страх. Я знаю почему хочешь боли. Ведь ты и есть Боль. Знаю, что ненавидишь. Ведь ты Ненависть. И ты... маленькая, - девушка вдруг улыбнулась, хоть и на глазах выступили слезы, - Ты ведь... моя, - шурша багряным шелком платья, она опустилась перед ней на колени. И обняла. Принимая.
Все три трона были пусты.
- Надо было зарядить ей хорошего пенделя! Зачем ты остановил меня? Вот кого не переношу, так это ее.
Гордость, самолюбие, закрытость, пофигизм и лень. Но и... забота, сила и уверенность. Это был Дормер.
- Но она же дама! - другой голос не зло усмехнулся, - К тому же... Мы все в одной лодке.
Здравый смысл, доброта, искренность, общительность, выносливость и упертость. И еще одно - любовь. Это все Ван.
Поделиться42020-10-01 20:49:33
-- --
portrayed by India Eisley
ДОСЬЕ НА ПОДОЗРЕВАЕМОГО |
ПОЛНОЕ ИМЯ: Lillian Anne Gate | Лиллиан Энн Гейт | НАРУШЕНИЯ ЗАКОНА: Неизвестно |
ПОДРОБНЕЕ О ПОДОЗРЕВАЕМОМ |
Некоторые записи из дневника пациентки городской больницы Готэма Лиллиан Энн Гейт
***
17.01.1974
(сползающие вниз строки, написанные кривым плохо разборчивым почерком)
Меня зовут (зачеркнуто) Лили. Лиллиан Гейт. И сейчас январь семьдесят четвертого.
Мне все еще непривычно писать эти цифры.
Доктор Рид попросил меня вести этот дневник, и записывать сюда все, что со мной происходит каждый день. О чем я думаю, что мне снится, и особенно все, что я буду вспоминать.
Последнее, что я помню, как я иду из школы. Очень солнечно. Жар от асфальта. И свои белые сандалии. Не помню точно число. И мы с Эмили как обычно идем к остановке. Мы дружим с детства. Эмили живет через два дома, и поэтому нам по пути. Помню, как ждали автобус и (зачеркнуто). Дальше ничего. Пустота. Кажется, это был июнь. Точно не помню какого числа. Но год семьдесят второй. Это точно.
Потом помню, я спала, и почему-то никак не могла проснуться до конца. Как будто не выспалась. Хотелось спать еще, и глаза не открывались, как бывает рано утром. Хотя было шумно, светло, кто-то постоянно разговаривал, ходил вокруг и называл меня по имени. Видела размытые пятна, суетящиеся вокруг, но мне казалось, что я лежу в своей постели и вставать еще рано. «Там» было хорошо, спокойно и ничего не болело. А еще помню, как кто-то черный стоял возле меня и мычал. Это очень раздражало.
Все обрывками. Смутные образы между провалами в черноту.
Потом пришли ощущения. Вернее, вернулись.
Меня трогали. Много трогали. Везде. Шершавыми руками. А иногда чем-то неприятным, скользящим, инородным и мне (зачеркнуто). Когда терпеть больше не было сил, я закричала громко, как смогла, и постаралась открыть глаза. Это потом только сказали, что я согнулась пополам, выдрав трубки и провода, хрипела, как задыхающаяся и невидящими глазами вперилась перед собой. Напугала медсестру.
Тогда пришли люди, и продолжили меня трогать и что-то говорить. Теперь я видела их лучше. Они были в белых халатах, это были доктора. Страшно почему-то не было. Просто было непонятно что я здесь делаю и где я. Но меня как будто не слышали. Пришла какая-то женщина и сказала, что она моя мама. Несколько раз спросила вижу и слышу ли я ее. Я сразу не узнала и сказала, что не знаю ее. Но, кажется, она этого не разобрала. Ту ночь помню плохо. Было очень холодно, и надоедали мухи. Садились на руки, ноги и лицо, а согнать не было сил.
Женщина пришла и на следующий день. Почему-то кричала на врачей, называла их наглыми вымогателями и обвиняла во всех грехах. Мама была очень шумной. А я, как могла, жестами попросила ручку и бумагу. Руки не слушались, так, будто кто-то огромный сидел на них целую неделю. Говорить я тоже не могла. Вернее я говорила, но меня не понимали. Но очень хотелось есть, и я написала об этом.
Я писала обо всем, что мне было нужно первое время, задавала вопросы, которые меня волновали. Где я и почему здесь. Мама, а я уже привыкла что она моя мама, и доктор Рид, которого я видела чаще всех остальных врачей, объяснили мне, что меня нашли на улице без сознания, с переломами и сотрясением мозга. В больнице были сделаны несколько операций, из-за одной из них я впала в кому на три месяца. И что это было в ноябре того года, то есть 1973. То есть мне 16.
Но мне же 15.
Написала про мух. Но доктор Рид сказал, что мух не может быть, потому что зима.
Сейчас я уже лучше пишу, и могу говорить. Пробовала подниматься, но пока тяжело.
Сегодня очень болели ноги, сделали уколы и от них хочется спать. Надеюсь, лекарство сильное и мух просто не почувствую.
P.S.: Спросила у мамы про Эмили. Она ответила, что не знает такой.
(рисунки на полях карандашом: глаза без радужки, черные круги, мухи)
25.01.1974
(вырвано)
Сегодня я попросила маму принести мне какие-нибудь книги и альбом для рисования и хотя бы карандаши, потому что в палате очень скучно. Ее я вижу редко, она много работает. Мама удивилась, когда я сказала про альбом. Она какое-то время смотрела на меня молча, но потом пообещала купить. Хорошо бы. Сегодня на подоконнике за окном сидела большая ворона, стучала клювом в окно и смотрела на меня своими черными, как виниловая пластинка, глазами. И я нарисовала ее на листке в линейку из этого дневника. Доктор Рид приходил спрашивать вспоминаю ли я что-нибудь. Я сказала, что нет. Похвалил меня, но рисунок забрал.
Я слышала, как он разговаривал за дверью с кем-то еще. Наверное, с другими врачами. Они говорили про амнезию, про инвалидность и про то, что живут после такого не долго. Не знаю, о ком это они.
(рисунок вороны без головы)
26.01.1974
Сегодня приходила доктор Бейли. Очень приятная. Она много говорила со мной. Потом попросила смотреть на кулон на цепочке и слушать ее голос. Потом почему-то она была очень расстроена, и выбежала из палаты. Кажется, я видела кровь на ее руках. Я слышала, как она громко разговаривала за дверью, и называла слово… Кажется «Аркхэм». Затем послышался голос доктора Рида, он о чем-то долго разговаривал с ней спокойным голосом, понизившимся в конце до шепота. Больше доктора Бейли я не видела. Жаль, если я чем-то обидела ее.
Среди книг, которые мне принесла мама, я нашла две интересных. Начала с рассказов Эдгара Аллана По. Почему я раньше не интересовалась ни чем подобным?
(вырвано несколько листов)
Пыталась еще раз поговорить с мамой о том периоде жизни, который не могу вспомнить. А именно о периоде с 15 до 16 лет. Что я делала, чем занималась, что мне нравилось, как закончила школу, на кого хотела учиться дальше. Доктор Рид говорит, что это может помочь. Мама говорила мало и не охотно. Не знаю почему. Сказала только, что я собиралась поступить на юриста, но почему-то не поступила. Что раньше не училась и не любила рисовать. Мало читала. Я уже спрашивала, но спросила еще раз про тот день. Она ответила, что не помнит во сколько я ушла из дома, и перевела тему.
Надоело лежать постоянно. Но ногами пока тяжело даже шевелить.
Плохо спала сегодня. Приснилось, что с потолка медленно и льется тягучая раскаленная смола, заливает мне лицо, и я не могу ни пошевелиться, ни крикнуть. Проснулась от того, что задыхаюсь.
(несколько рисунков, на которых изображены разные насекомые в янтаре, на последнем рисунке кольцо с янтарем, в котором угадывается человеческий эмбрион)
2.02.1974
Мама не приходит уже третий день.
Больничная еда – отстой.
5.02.1974
Процедуры и массаж помогают. Сегодня стояла на ногах целую минуту. Правда, меня поддерживала медсестра. Она обнадежила, что лежачим грузом я не буду и, возможно, скоро смогу ходить. Это обрадовало меня, хотя от матери все еще никаких вестей.
(вырвано)
7.02.1974
Сегодня наконец пришла мама. От нее пахло чем-то отдаленно знакомым. Чем-то похожим пахнет на процедурах. Но она была мрачнее обычного. Принесла мне новые книги. И пробыла совсем недолго. Пыталась не пустить ко мне в палату Мистера Блека. Это местный больничный черный и довольно огромный кот. Мама запротестовала, что у меня какая-то аллергия. Но я сказала, что он часто приходит, и позвала его сама. Она странно себя ведет последнее время. И даже сказала доктору Риду, что с того света вернули не ее дочь. Доктор ответил, что это частое явление, что так бывает, что люди меняются после комы. Ведь процессы, происходящие в мозге в это время, до конца не изучены. Не знаю, поверила ли она ему. Наверное, она просто сильно переживает. Я тоже переживаю. Хотя… нет.
(рисунок: спящий на одеяле кот с неестественно повернутой головой)
4.03.1974
Доктор Рид говорит, что я бью все рекорды, и очень быстро иду на поправку. Я уже кожу. Правда, это громко сказано. Хожу с тележкой, с медсестрой и постоянно семенящим вокруг да около Мистером Блеком. Теперь он спит со мной каждую ночь. Кошмары больше не мучают. Возможно, его стараниями.
Еще сегодня (вырвано)
5.06.1974
С Днем рождения меня. Мне 17.
Хотя мне не верится, что это мой День рождения.
Кажется, чей-то чужой.
Вот уже месяц, как меня выписали из больницы. Сказали много не нагружаться, но это старое инвалидное кресло меня раздражает. Стараюсь не сидеть в нем. Мистер Блек теперь живет с нами. Мама не довольна. Шарахается его. Сказала, чтобы я занималась им сама. Но я и Мистер Блек, рады.
Ее (зачеркнуто) моя комната ужасна. Хочу все в ней переделать. Как я так до этого жила? Бардак. Все не на своих местах.
Ах да, выпросила подарок на день рождения: масляные краски и Лавкрафта, а не сережки, как хотела мама.
Плохо помню свои предыдущие Дни рождения. Но кажется там была Эмили. Как только смогу нормально ходить, найду ее дом. Мама все так же упорно повторяет, что не знает о ком я говорю.
(вырвано)
(рисунки: потрепанное инвалидное кресло со спящим в нем Мистером Блеком)
26.06.1974
Мама снова пьет.
Я не выхожу из комнаты.
Она кричит на меня, и обвиняет в том, что папы нет. А ведь я видела его только на старых фотографиях в фотоальбоме. Там почти нет фотографий. Наверное, она все выкинула. Заводить тему о нем с ней трудно. С ней вообще трудно. Когда-нибудь я (зачеркнуто)
(обрывки неподписанных фотографий с родственниками. Лица вырезаны)
29.06.1974
Сегодня я ходила к дому Эмили. Там никто не живет. Дом продается. Соседи сказали, что семья переехала, но они не знают куда.
Все это очень странно. Может я ее придумала? Эту Эмили? Может мама права?
Надо разузнать что-то в школе. Но так далеко я пока ходить не могу.
(рисунки: темный дом с пустыми окнами и заросшим крыльцом)
20.09.1974
Поступила в университет.
Не могу понять пока, нравится мне это или нет.
Определенно нравится то, что ходить могу когда захочу, и на что хочу.
С однокурсниками как-то не клеится. Они слишком шумные, и уже разделились на свои компании. Но я от этого не страдаю. Я всегда могу уйти. В любой момент. Даже посередине занятий, сославшись на плохое самочувствие. Или вообще не приходить.
Хотя идти особо не куда больше. С матерью все еще напряженные отношения. Общаемся только по существу. Я ей будто не родная.
Но я и сама не чувствую особой связи между нами, да и желания эту связь налаживать тоже.
Я почти закончила роспись стены в своей комнате. Это то, чем я так долго занималась. Ну и картины. Мне не всегда нравятся задания, но рисование, как и любимые книги, поглощают практически полностью время и реальность. Реальность, из которой я хочу убежать.
Да, приходили полицейские не так давно. По поводу того случая. Они снова подняли дело, надеясь, что я что-то вспомню. Но, к сожалению, я ничем помочь не смогла. В моей памяти все еще провал, как бы я ни старалась что-0либо вспомнить. Допрашивали и мать тоже. Оказалось, в тот вечер она была мертвецки пьяна. Было ли мне стыдно за нее? Мне было все равно.
(вырвано)
Эмили существовала на самом деле. Ее семья и правда переехала куда-то в Канаду.
Это все.
(портрет девушки со светлыми волосами, наброски, эскизы)
(далее редкие записи, в основном о прочитанных за год книгах и заметки о рисуемых картинах)
ДОПОЛНИТЕЛЬНО ОБ ИГРОКЕ |
ПЛАНЫ НА ИГРУ: | Из постепенно всплывающих подробностей прошлой жизни Лиллиан как мозаику собрать настоящую личность персонажа. А кусочки этой мозаики подбирать вместе с соигроками и их идеями. Посмотреть в итоге к чему это приведет и что из этого всего получится.КАК ВЫ УЗНАЛИ О ПРОЕКТЕ: Kurt Emmers |
Страница: 1